V.

Британский уход

 

Решение Британии продолжать вывод войск из Закавказья, возобновило призывы союзнических чиновников и местных правительственных органов по всему Ближнему Востоку и Югу России; гуманитарных и религиозных обществ по всему миру; промышленных концернов и торговых палат, выразителей нужд ассирийского и несторианского меньшинств, а также практически всех армянских общин от Калькутты до Манчестера и от Адис-Абебы до Тюлера в Калифорнии.1 Казалось, что большевики России и националисты Турции станут радоваться, приписывая британское отступление нахлынувшим антиколониальным революционным чувствам в Азии. Усилия мирной конференции по улаживанию кризиса дали ничтожные результаты. Тем не менее, после обширной международной и личной дипломатии, британское правительство, эвакуировавшее почти все его вооруженные силы на Кавказе, сделало немногочисленные временные уступки.

 

Единство цели

 

Страх и подозрительность вооруженных сил Юга России вынудили Грузию и Азербайджан перейти к роли просителей, давно являвшейся участью армян. Эта роль оказалась еще более заметной после 4 августа, когда британское командование признало новую разделительную линию, расширявшую правомочия А.Деникина вплоть до границ двух закавказских государств, и молчаливо признававшую подавление Горской республики Северного Кавказа и Дагестана.2 Защищая перемещение //-161  линии на юг, военное министерство отвергало возражения генералов Дж.Милна и Дж.Н.Кори утверждением, что “было бы тщетным, и даже хуже того - настаивать сейчас на урегулировании, которое невозможно осуществить после вывода всех наших войск и представителей.”3 К тревоге в Тифлисе и Баку добавлялось и то, что британский командующий Каспийской флотилией (Д.Т.Норрис) начал закрывать базу на о.Чечен и передавать военные корабли персоналу А.Деникина в Петровске.4 Несмелым заверениям Дж.Н.Кори и генерала Д.Шаттлворта, что А.Деникин не посмеет нарушить разделительную линию или ввести флотилию в бой для иных, кроме борьбы с Советами целей, поскольку он зависит от поддержки Союзников, доверяли не более, чем выражениям доброй воли представителями Добровольческой армии в Закавказье.

В этом положении, кабинеты Ноя Жордания и Насиббека Усуббекова объединили свои усилия, чтобы удержать британскую дивизию в Закавказье, предлагая за это щедрые экономические уступки, с покрытием всех вытекающих расходов. Министр иностранных дел Евгений Гегечкори, повторявший грузинские требования на Батумскую область, предложил британцам оставить за собой порт как угольную станцию, военно-морскую базу и торговый центр.6 Он //-162  и министр иностранных дел Азербайджана М.-Ю.Джафаров также поручили своим парижским делегациям объяснить европейской общественноcти, что принцип невмешательства, совершенно правильный в отношениях с собственно Россией, следует видоизменить на Кавказе, где его негибкое применение подорвет, на самом деле, более высокий принцип самоопределения.7 Подобные призывы вызывали горечь и удовлетворение в Лондоне, учитывая решительные заявления Ираклия Церетели и других меньшевистских ветеранов; а также холодность, с которой грузины и азербайджанцы принимали британскую оккупацию менее года назад.8

Генерал А.Деникин тоже сожалел о британской эвакуации, поскольку верил, что это ускорит большевистско-турецкий сговор, добавит горестей российским подданным в Грузии и Азербайджане, разрушит систему коммуникаций в Закавказье и потребует отвлечения армии на этот участок. Было нетерпимо, что Азербайджан получал исключительный допуск к обширным нефтяным запасам Баку, или что Грузия станет контролировать Батум - западные ворота в Закавказье. Британская военная миссия при штаб-квартире А.Деникина (Денмисс) наклеила на Кавказ ярлык рассадника тайного большевистско-германо-турецкого сговора, и побуждала предупредить малые правительства, что любые враждебные действия по отношению к Белым армиям приведут к британской военно-морской блокаде.9 При необходимости подобного выбора, военное министерство досаждало всем сторонам, настаивая, чтобы А.Деникин полностью сосредоточился против Красной армии, а также пренебрежительно отклоняя грузинские и азербайджанские призывы восстановить предшествующую разделительную линию, проложенную британцами в июне.10 В какой-то мере надеялись, что посылаемая на Кавказ британская политическая миссия сможет уменьшить напряжение. //-163

 

Миссия Уордропа

 

Вскоре после того, как было принято решение о британском уходе из Закавказья, Форин оффис посоветовал, чтобы политическая миссия приняла на себя невоенные функции, выполнявшиеся ранее военным персоналом. Дж.Керзон и Дж.Кидстон, негодуя на почти исключительные полномочия военного министерства на Кавказе; жаловались, что Форин оффис оставляли в неведении и “выставляли за борт” даже в политических делах. Поэтому размещение в крае политических служащих отчасти возместит информационный провал между этими двумя жизненно важными государстенными ведомствами.11 В начале июня Дж.Керзон утвердил назначение Джона Оливера Уордропа, изучавшего Грузию специалиста и бывшего генерального консула в Москве; а военное министерство дало согласие 2 июля - в день, когда неофициально сообщили, что итальянский поход на Кавказ уже оставлен.12 Дж.Уордроп был доволен решением итальянцев, снова дававшим Великобритании возможность развивать далеко идущее общение с новыми кавказскими республиками. Хотя и полный надежд, что британские силы все же оставят для поддержки его миссии; он был уверен в успехе при любом решении, в силу “личных для меня причин, и того факта, что я 32 года общался с народом Грузии, всех ее классов и партий.”13

22 июля, несмотря на попытки военного министерства разделить полномочия, а также на призывам генерал-майора Г.Хольмана (Денмисс) иметь единственного служащего, ведающего британскими делами на Юге России и Кавказе, Форин оффис назначил Дж.Уордропа британским комиссаром в Закавказье; чтобы он также “занимался проблемами, возникающими из борьбы А.Деникина против большевиков и его цели учреждения объединенной России как единого целого.”14 Дж.Уордроп должен был поддерживать тесный контакт со все еще непризнанными закавказскими правительствами, сообщать о происходящем Форин оффису, поощрять мирные отношения между Добровольческой армией и местными республиками, способствовать британским коммерческим интересам, а также советоваться, когда это уместно, с британскими военными властями. При этом, было точно указано, что “в по-//-164  литических делах, особенно в предоставлении советов правительствам различных упомянутых государств, вы будете независимы от британского военного командования.”15 Маленький состав сотрудников Дж.Уордропа включал в себя вице-консулов Т.Миллигана Гранди и Джона Алексиса Вейта, а также капитана Джорджа Ф.Грейси - офицера разведки, хорошо осведомленного об армянских, курдских и турецких делах.16    //-165