Три  года  и  три  дня...

 

[История богата государственными переворотами. И хотя еще не время глубокого анализа и окончательных выводов, ясно одно - события, происшедшие 18 августа и в последующие несколько дней, уникальны по своей сути. Внимание всей страны, всего мира приковано к Москве, к России, мы не отрываемся от экранов телевизоров и радио, делимся друг с другом впечатлениями, размышляем вслух. Думается, что в подобной ситуации небезынтересно прислушаться и к мнению профессионалов.

Наш корреспондент встретился с кандитатом исторических наук, старшим научным сотрудником Института истории Академии наук Гаянэ Махмурян и попросил ее поделиться своими размышлениями.]

- Как Вы расцениваете этот государственный переворот – как случайность или закономерное явление?

- Только как обязательный элемент. Можно, конечно, удивляться тому, что он так скоропалительно провалился, и если он провалился не случайно, то значит впервые за 130 лет Россия всерьез заявила о себе, показала, что обладает силой, способной решить грандиозные политические задачи, что это действительно великое государство, и у нас есть реальный шанс стать в мировом понимании супердержавой. Видимо, это как всегда будет достигнуто с огромным перенапряжением и большим количеством лишних потерь, но сегодня именно она моделирует, апробирует процессы, так как у нее есть свои политические лаборатории, развитая политическая кухня.

Политика работает на перспективу, с продумыванием таких шагов, о которых мы порой и не подозреваем.

- В чем же заключается основной просчет заповедников? Ведь не станем отрицать, что в первый миг с появлением ГКЧП многие облегченно вздохнули. И это понятно. Люди действительно исстрадались за годы перестройки. Прозрение, на мой взгляд, наступило благодаря пресс-конференции, которую иначе как политическим водевилем не назовешь. Уж очень жалкими и комичными выглядели его персонажи в роли “защитников отечества.”

Главный просчет заговорщиков заключается в том, что они наглядно продемонстрировали свою готовность вернуться к модели 1930-х годов, когда никто не отделял чистых от нечистых, и потому основная часть умеренных людей поняла, что их захлестнет волна репрессий, способной принять в России массовый характер, а для республик это станет национальной катастрофой с демографическими последствиями лет на 20-30. Поэтому люди поменяли режим, который избавлял их от самостоятельных решений, на режим, который не грозил уничтожением. И не только у меня было понимание того, что в данном случае М.Горбачев лишь служит политическим символом, который не смог выстоять сам, не будь такого реального мотора, как Б.Ельцин, но вместе с тем, президент СССР воспринимался как угроза для республики, которой не простят карабахское движение. Республика же в критические дни вела себя политически грамотно и верно, избрав наиболее оптимальную линию поведения.

- Государственный переворот не удался, но то, что произошел переворот в сознании людей, в раскладе существующих сил и сложившихся взаимоотношений, также очевидно. Что нынче ждет Россию?

- По степени воздействия на общественное сознание жителей России это событие, безусловно, носит исторический характер и может откликнуться в мировой истории. Общественное сознание любит парадоксы. С россиянами произошло то, что с нами происходит три года. Им ничего не дали к уже имеющемуся, а затем пригрозили, что они могут потерять и то, что имели. И тогда то, что казалось само собой разумеющимся, стало реальной ценностью. Они осознали, что в политике не только выигрывают, но и терпят поражение. Сегодня этот риск оказался для них пустым страхом, и они счастливы, что пронесло. Есть и другое приобретение: благодаря таким событиям простые люди почувствовали себя силой, и это очень важно. Здесь опасность состоит в том, что по инерции они могут свои силы переоценить. Хочется думать, что Россия располагает серьезными и профессиональными руководителями, которые пришли к власти, чтобы, в первую очередь, работать, они пронизаны чувством ответственности, имеют богатый опыт и более реальное представление о политике, чем даже у нас. Одна из самых сильных сторон этого руководства - умение собирать, а не дробить силы.

- Гаянэ, хочу задать сразу несколько вопросов, поскольку они тесно переплетаются друг с другом. Судьба Союзного договора, нашего референдума и как сложатся отношения между республиками, какие могут возникнуть варианты сотрудничества между ними?  

- То, что в нынешнем виде Союзный договор никто не захочет подписать, - реальность. В этом ряду находимся и мы. Впервые за три года карабахского движения политические силы в России сумели обогнать ход событий. Раньше мы ставили задачи перед Москвой, до решения которых они еще не созрели. Сегодня уже она стимулирует их. И если наши оппоненты старались в свое время подавить возникшую политическую проблему, то у нас нет ни желания, ни возможности вести себя аналогичным образом.

Что касается референдума, то ответ, свидетельствующий о нашей неготовности к независимости, расцениваю как неэффективную попытку уйти от политической проблемы, исторического момента, от которого уйти просто невозможно. Как же нам ее решать? Учитывая, что независимость, в отличие от карабахского движения, не оставляет права на ошибки, мне кажется, мы это понимаем не в полной мере.

У Союза есть модель 1917-1922 годов, когда независимость различных народов признавалась, но стратегически воспринималась как временное состояние. Если в статусе политически независимого государства ты снова входишь в федерацию, то это означает, что есть реальные возможности через год-два или пять привести в ее состав и новых членов, статус независимости которых уже не будет помехой.

Думаю, что наш народ развивался и будет развиваться в политическом аспекте, если все вопросы, связанные с независимостью, будут решаться взвешено, особенно вопросы внутриэкономической организации, взаимоотношений с соседями, подготовки кадров в дипломатической сфере. Тот уровень самоуверенности, и, может, многозначительности, который часто заметен сегодня, на самом деле - недопустим, хотя не исключаю, это наверняка присутствует и в моих словах.

В Армении вряд ли найдешь людей, которые были бы против экономического сотрудничества со всеми народами Союза. Но каждый партнер должен сам формировать свою экономику, определять возможность взаимодействия. И не станем заблуждаться: наше сотрудничество будет широким настолько, насколько этого захочет Россия. Постараемся понять, что реальная политика формируется взаимоотношениями реальных сил, поэтому и при статусе независимого государства мы должны очень серьезно относиться к выработанным историческим приоритетам. Их формируют не вкус и настроения, а реальная жизнь.

- Да, нежелание понять это нередко оборачивается горьким уроком. Многих тронули за душу слова прощения, сказанные на траурном митинге Борисом Ельциным. Мы же в Армении восприняли этот эпизод с особой болью: хотелось верить, что чувство вины перед погибшими ребятами испытывает и общественность, интеллигенция. Россия, которая столько времени оставалась безучастной к геноциду, чинимому в Азербайджане.

- События переворота высветили и вопрос морального аспекта, хотя политика аморальна по своей сути, потому что аппелирует понятиями силы. А народное сознание базируется на понятии справедливости. Основа каждой народной морали - уверенность в том, что справедливое должно произойти, но если подобное было бы в политике, то история не знала бы трагедий.

Три года мы противостояли законам неправедной силы. Три дня потребовалось России, чтобы победить их, но без наших трех лет это было бы невозможно. Мы не просили помощи, потому что знали - это бесполезно. Логика политического развития эгоистична, в ней защищают только собственные интересы. В тот момент, когда нерешенность наших проблем обернулась угрозой, возникшей перед жителями российских городов, когда та же военная машина прошла гусеницами по их детям, когда им пришлось хоронить в своем доме, разговаривать глаза в глаза с солдатом, который будет в тебя стрелять, вот только тогда у нас появился шанс на возможность взаимопонимания и решение многих острых вопросов.

В завершение хочу извиниться за абстрактность своих рассуждений, но в ситуации 18 - 22 августа есть очень многое, о чем надо еще подумать. И это не только дефицит информации, это, в первую очередь недостаточное их осмысление.