Брестский мир 1918 г. в оценках современников

и армянской историографии

Подписанный 3 марта 1918 г. в Брест-Литовске, мирный договор между Советской Россией и странами Четверного блока стал очередным документом начала XX века, нацеленным на определение судьбы армян без участия самих армян. Подобно соглашению Сайкса-Пико 1916 г. и Ерзнкайскому перемирию 1917 г. он затрагивал жизненно важные вопросы, пытался регулировать ситуацию для оказавшегося в смертельной опасности народа.

Революционная ситуация в России привела к развалу Кавказского фронта, и чтобы упорядочить положение, чреватое крупномасштабным турецким наступлением, советское правительство попыталось заранее оговорить минимум своих территориальных потерь. Оценка договора в армянской историографии делится на два резко партийных лагеря. Одни исследователи утверждают, что армянам или закавказской власти в целом следовало как можно быстрее признавать этот документ. Другие же настаивают, что непризнание мира подчеркивает его нелигитимный и насильственный характер, а значит, пусть и неимоверно тяжелой ценой, отстаивает исторические и политические права армянского народа.

По-разному оценивали договор и в Антанте: французы сразу составили ноту, требуя осудить сепаратную сделку; президент США В.Вильсон прислал специальное обращение к III съезду Советов России, а британское правительство и его МИД заняли промежуточную позицию. Так, уже 8 марта 1918 г. посол Франции в США Ж.Жуссеран передал замещавшему госсекретаря Ф.Полку ноту с требованием французского кабинета немедленно обнародовать совместный протест Союзников. 12 марта Ф.Полк ответил, что "вследствие нынешних быстро изменяющихся и неопределенных условий в России, правительство Соединенных Штатов... предпочло бы пока что воздержаться от совместной публикации предложенного заявления."¹ Ф.Полк опирался на январское (1918 г.) послание президента к Конгрессу, в котором глава администрации одобрил советское обращение к врагу с просьбой о мире.² Чуть позже, в речи в нью-йоркской Метрополитен-опера от 18 мая того же года, президент оценил брестское соглашение как германскую попытку добиться "свободы рук на Востоке, ради осуществления завоевательских и эксплуататорских целей."³ //-46

При этом американские дипломаты не просто оправдывали переговоры, но и верно оценивали малые возможности Брестского договора по сдерживанию османской экспансии. На следующий день после подписания, посланник США в Стокгольме А.Моррис пересказал телеграмму секретаря советской делегации Л.Карахана, отосланную из Брест-Литовска в Петроград, о том, что только 21 февраля 1918 г. усилиями германской делегации к советским потерям добавили Ардаган, Карс и Батум. Дипломат правильно спрогнозировал дальнейшее развитие событий и доложил госсекретарю Р.Лансингу: "Карс стратегически важен как заградительная крепость в горах, однако Батум - крайне ценная местность для Турции, поскольку туда идут трубопроводы из огромного нефтяного центра Баку на Каспийском море. Огромная нефтяная торговля Баку попадет под турецкий контроль."⁴

Похожие мнения прозвучали из Лондона. 28 декабря 1917 г. МИД вручил американскому послу в Великобритании У.Пейджу секретный меморандум от 22 декабря, одобренный премьер-министром Франции Ж.Клемансо. Согласовав позиции, англичане решили не осуждать "вероломное вступление русских в переговоры с врагами," но констатировали: при резком сокращении фронтовых частей большевики "скоро останутся, а может быть уже оставлены на милость германского кайзера. ...Сейчас уже наверное слишком поздно что-либо делать для спасения армейских кадров."⁵ Вследствие этого, британцы назвали себя обязанными "по возможности защитить остатки армян, не только, чтобы обезопасить фланг [своих] месопотамских войск в Персии и Кавказ, но и в силу того, что армянский союз, если он возможен с автономным или независимым грузинским государством, являлся единственным барьером против развития туранского движения, которое... обеспечит Германию морским портом [Батум], что еще более опасно, ...чем контроль над Багдадской железной дорогой."⁶

18 марта 1918 г. лондонское заседание союзнических премьер-министров и министров иностранных дел опубликовало заявление "о политических преступлениях, которые под личиной германского мира были осуществлены против русского народа." Нарушив перемирие, германская армия доставила новые части и перешла в атаку, а "те самые русские, которые сделали военные операции невозможными, обнаружили дипломатию бессильной." Их представители подписали договор, "не зная, принесет ли он, по своему истинному смыслу, мир или войну." Премьер-министры предлагали не заблуждаться на этот счет, назвав своего главного противника "циничным разрушителем независимости и непримиримым врагом... достоинства цивилизованных наций." Поэтому Союзники "не могли и не признавали подобные договоры,"⁷ а будущее наций, чья судьба висела на волоске, несомненно определялась боеспособностью армий. //-47

Примечания

1. United States National Archives, Washington D.C., Record Group 59 General Records of the Department of State, class 861.00/document 1676 (далее - US NA, RG).

2. Foglesong D. America's Secret War Against Bolshevism: US Intervention in the Russian Civil War, 1917-1920. Chapel Hill & London, 1995, p.24.

3. Там же, с.47.  //-46

4. US NA, RG 59, 763.72119/1430.

5. Там же, 861.00/3478.

6. Там же.

7. US NA, RG 59, 763.72119/15T2/Encl. Официальный текст опубликован в: Proceedings of the Brest-Litovsk Peace Conference. The Peace Negotiations Between Russia and the Central Powers, 21 November, 1917 - 3 March, 1918, ch. The Russian "Peace." Wash., 1918, p.177-178.  //-47    ...